Радиопередачи между KAL 050 и KAL 007 показали, что самолет все еще продолжал обычный полет в 04:12 (по японскому времени), через сорок шесть минут после того, как он, как было сказано, был уничтожен ракетой советского истребителя-перехватчика. Следуя со скоростью 456 узлов, указанной в его полетном плане для этого отрезка пути, самолет должен был пролететь еще 350 морских или 400 обычных миль. Мы уверены, что KAL 007 все еще находился в обычном полете в 04:12, потому что в это время он связался с KAL 050, но он мог продолжать полет и позднее. Все, что мы знаем наверняка, так это то, что самолет не сообщил о том, что прошел над Ниигатой и это позволяет утверждать, что он не смог улететь дальше.

Где именно разбился KAL 007? Исследование радиоволн VHF, расстояние приема которых зависит от высоты полета, показывает, что во время передачи своего последнего радиосообщения, через сорок-шесть минут после атаки над Сахалином, KAL 007 находился где-то к югу от пролива Цугару, в нескольких минутах пути от Ниигаты, его следующей путевой точки на официальном пути в Сеул. KAL 007 мог находиться в воздухе и после 04:12, хотя он не долетел до Ниигаты, которую собирался достичь в 04:30. Это дает нам основу для определения приблизительных координат района, в котором погиб самолет.

Токийский контроль имел сомнения относительно идентичности радарного эха KAL 015 плоть до того момента, когда он отдал распоряжение лететь на Ниигату. После того, как диспетчеры проинструктировали KAL 015 сделать поворот на тридцать пять градусов, отметка на радаре, которое на самом деле сделало требуемый поворот, без всяких сомнений принадлежало KAL 015. Токийский диспетчер был уверен, что другое, неизвестное эхо, которое имитировало KAL 015, было не гражданским самолетом под его контролем, поскольку он не имел о ней никакой официальной информации. Если бы оно исчезло, это сняло бы путаницу на экране его радара. Не зная, что это было, он не мог предпринимать какие бы то ни было действия.

Это мгновение могло быть моментом гибели KAL 007. Но в условиях отсутствия радиоконтакта токийский контроль не мог знать наверняка, что неизвестное эхо, которое он перепутал с эхо KAL 015, принадлежало KAL 007. Судя по всему, что знали токийские диспетчеры, KAL 007 находился где-то на маршруте ROMEO-20, в пяти минутах полета впереди KAL 015. Конечно, его не оказалась на радарном экране в том месте, где должен был находиться, и диспетчер не знал, где он на самом деле.

Если бы KAL 007 рисковал только административными санкциями и идентифицировал себя, было бы немедленно установлено, что самолет находится над Японским морем. Конечно, могли бы возникнуть проблемы после его приземления в Сеуле, но по крайней мере самолет вернулся бы к реальному бытию после своего полета в мире теней. Если бы KAL 007 воспользовался бы защитой, которую ему предлагала официальная система контроля воздушным движением, он мог бы избежать гибели.

 

Назад на побережье

Неопределенность относительно точного времени гибели KAL 007 вела к неуверенности относительно точного места катастрофы. Зная, что я обнаружил обломки самолета на берегах Сай и Окушири шесть лет после катастрофы, Джон Кеппел предложил, чтобы я вернулся на побережье, чтобы отыскать любые следы, которые могли бы помочь нам лучше определить место гибели лайнера. Правление Фонда за конституционное правление выделило средства для этой экспедиции. На этот раз моими целями было, во-первых, осмотреть западное побережье Хонсю к югу от пролива Цугару, в поисках самой южной точки, где плывущие обломки Боинга 747 были выброшены волнами на берег. Это позволило бы нам определить место падения самолета с большей точностью. Во-вторых, нужно было найти обломок, который мог быть ясно идентифицирован как принадлежащий KAL 007.

Некоторые авиационные эксперты считали, что любые найденные обломки, пусть даже и принадлежащие Боингу 747 должны были быть специально идентифицированы, как имеющие отношение к самолету, выполнявшему рейс 007. Увязывание обломков с конкретным корпусом (HL-7442) дало бы драматическое доказательство истинной судьбы лайнера. Тем не менее, в установлении такой связи не было бы необходимости, потому что в последние годы ни другой Боинг и ни другой крупный транспортный самолет не разбивались где-либо в таком месте, откуда плавающие обломки могли бы достигнуть тех мест побережья, в которых я должен был вести поиск.

Мой план должен был начаться в точке, находящейся немного к югу от того места где, как мы полагали, должна находится вероятная точка падения самолета, далее следовало двигаться на север до тех пор, пока я не увижу первые следы обломков. Мои более ранние поиски на Окушири показали, что обломки могли оставаться на побережье в неприкосновенности в течение ряда лет. Они также показали вероятность нахождения новых обломков на некотором расстоянии от воды, куда они могли быть выброшены во время высоких приливов и сильных штормов. Я планировал начать с полуострова Ога. Положение полуострова к югу от предполагаемой точки падения самолета и его форма, прямой угол, выступающий в течение Цусима Шио, сделал его идеальной точкой для того, чтобы задержать любые обломки, которые могли бы проплывать мимо.

В качестве стартовой точки я выбрал город Акита, который находится рядом с морем и на юге полуострова Ога. Акита – самый большой город в этом районе и единственный, в котором я мог бы просмотреть архивные номера местной газеты. Я планировал провести все утро в редакции газеты и затем отправиться на местном поезде в Ога, куда я должен был прибыть после обеда. Я вычислил, что смогу обойти берега полуострова примерно за пять дней и затем проследовать далее на север. Но все повернулось совсем иначе.

5 августа 1990 года я сел в Токио на ночной поезд и прибыл в Акита в шесть часов утра. Редакция местной газеты открывалась только в десять и у меня было четыре часа лишних. Я заметил по карте, что береговая линия к югу от Акита состояла из длинного прямого пляжа почти двадцать пять миль длиной, который я уже пристально рассмотрел с поезда. Глядя на эти широкие и песчаные пляжи я сказал себе, что мало шансов найти что-нибудь так далеко к югу, но у меня было в запасе четыре часа и я мог бы воспользоваться этим временем. Ну, а если я найду что-то? Находка любых фрагментов так далеко к югу, даже одного-единственного фрагмента означало бы полное изменение маршрута, поскольку не было бы смысла искать еще дальше на севере. Мои тщательно приготовленные планы могли бы стать бесполезными. Мне пришлось бы начать все заново.

 

На берегу в Мичикава

Немедленно по прибытии в Акита я сел на местный поезд и прибыл в 06:44 утра в Мичикава, маленькую станцию в небольшой деревушке, в которой всего лишь несколько домов было раскидано там и здесь вдоль дороги. Идя от станции, маленькой и симпатичной, как будто игрушечной, я быстро обнаружил проход к морю через сосновый лес на холме, который мягко спускался к берегу. В тихом утреннем воздухе я наполнил легкие холодным воздухом, чувствуя волнение разведчика на войне. Я вскоре прибыл на пляж – очень длинный пляж, который тянулся передо мной до бесконечности на мили и мили к северу и югу. Перед отъездом из Токио, я боялся не только того, что все отели будут полны в это время года, но того что на пляжах будет полно туристов и берега будут чистить каждое утро, не оставляя мне буквально никакой надежды что-либо найти. По этой причине я принес собой небольшой металлоискатель.

Не успели мои ноги коснуться песка, как я увидел кучи мусора и обломков, принесенных сюда ветром и волнами. Никто не касался их, никого это не заботило. Этот берег был точно таким же, как в Саи и на Окушира. Любой обычный турист мог бы застонать от ужаса. Но я возликовал, и пляж показался мне местом еще более прекрасным, чем раньше. Я пошел по направлению к Шимогама, следующей деревне и следующей железнодорожной станции, крыши которой я видел на расстоянии примерно восемь миль к северу. Я посмотрел на часы. Было 6:55. Я укладывался в расписание.

Прогулка по холодку была приятной. Пляж был очень широким, почти 300 метров в некоторых местах. Он был покрыт мусором с уреза воды до сосновых посадок, которые окаймляли его границу. Только что принесенные водой обломки находились ближе всего к краю воды. Чем дальше от воды, тем более старыми они были. Выше всех, у самого края пляжа лежали груды мусора, которые были принесены сюда приливами во время особенно сильных штормов. Походя немного вокруг, я обнаружил целую полосу таких обломков примерно 15 метров шириной, находившуюся на некотором расстоянии от края воды. Я подумал, что это был мусор, намытый во время падения самолета и решил следовать интуиции.

 

Первый обломок

Через час я начал обдумывать свою экспедицию на берег Окушири, предпринятую девять месяцев назад. Была зима, холодно и ветрено, шел дождь. Я сказал себе, что если бы я сейчас был на Окушири, то уже нашел бы какой-нибудь обломок. Конечно, это был не Окушири и я почувствовал себя глупо оттого, что мне это пришло в голову. Через пятнадцать минут я увидел первый обломок: кусок ячеистой обшивки того же самого типа, который я нашел на Сай. Он был полузасыпан песком и почти незаметен. Но форма этой панели так ярко отпечаталась в моем подсознании, что я не мог ее пропустить. Размеры этого куска были восемь на четыре дюйма. Я не стал прыгать в воздух и кричать от радости. Просто это означало, что KAL 007 должен быть разбился южнее, чем мы предполагали. Мне следовало изменить свои планы. Не было необходимости идти далее к северу. Теперь я должен был идти на юг, до бесконечности обходя пляжи в поисках последнего обломка, который я мог найти. Найдя последний обломок, я знал бы, что южнее ничего нет. Это было бы гораздо труднее. Гораздо проще найти что-то, чем доказать что здесь ничего нет.

Поскольку я оставил фотокамеру на станции, у меня не было другого выбора, кроме как взять кусок с собой и вернуться позднее, чтобы сделать фотографии того места, где я его нашел. Теперь, когда мои планы изменились, местная газета в Акита могла и подождать. Не стоило начинать поиски в их архивах, чтобы выяснить, были ли обнаружены в этой зоне какие-то обломки, поскольку я сам только что нашел один из них. Я тщательно отметил место находки бамбуковым шестом и уже приготовился покинуть этот пляж, когда увидел еще один обломок на песке, похожий на первый, но гораздо меньше по размерам. Через десять минут я нашел третий обломок, застрявший между двух огромных цементных блоков, которые лежали вдоль края пляжа, чтобы предотвратить береговую эрозию. На моих часах было 7:55. Через час я нашел четвертый кусок, полузасыпанный песком под следом от автомобильного колеса. Та поверхность, на которую падало солнце, носила на себе признаки взрыва и содержала большое количество маленьких отверстий, оставленные как будто шрапнелью. Нижняя сторона была выкрашена красной краской, что, вероятно, указывало на то, что этот кусок был частью грузового авиационного контейнера. Я оставил его на том месте, где она находился, и пошел дальше.

...Я вернулся в Акита, зная, что должен буду радикально изменить мои планы. Во-первых, я снял комнату в местной гостинице в Шимогана. Затем я добрался до Мичикава, где начал это утро и, взяв с собой камеру, вернулся на берег, чтобы сфотографировать и подобрать обломки, которые я здесь оставил. Еще на расстоянии я сумел найти место, где увидел этим утром первый фрагмент. Я начал прогулку по пляжу. В 3:15 дня я дошел до последнего обломка, который подобрал этим утром. Я пошел на север и пересек маленький ручей. Пляж стал увеличиваться в размерах, в некоторых местах его ширина достигала четверти мили. Покрытые сосновыми рощами холмы уступили дорогу песчаным дюнам, которые были защищены цементными блоками, указывающими что море заходит далеко вглубь суши. Именно у одного из этих цементных блоков я нашел шестой фрагмент. Он был не покрашен, а покрыт какой-то субстанцией, которая когда-то текла, потом высохла и почернела. Может быть, это была кровь?

 

Уго-Ивайя

Гостиница в Уго-Ивайя находилась рядом с оконечностью глубокой горной долины. Это было единственное здание на виду, если не считать маленького хлева рядом с ним, в котором содержалось два десятка дружелюбных коров. «Гостиница» была просто фермой в горах, которая летом принимала постояльцев. Я был единственным гостем и спал как убитый.

Я воспользовался изменением в планах, чтобы вернуться в редакцию газеты в Акита. Меня встретил мистер Накайя, вице-президент газеты. В то время как его помощники отправились в архив, чтобы поискать там любые сообщения об обломках, которые были найдены на берегу во время катастрофы KAL 007, он сообщил мне множество сведений о местной гидрографии. Течение всегда идет на север и временами бывает очень сильным. Полуостров Ога играет роль гигантского пылесоса, притягивая огромное количество плавающих объектов, хотя некоторые продолжают плыть в направлении Хоккайдо. Двенадцать лет назад один молодой человек проплыл от Шимогама, того места, где я нашел первый обломок и до самого Матсумая на южном побережье Хоккайдо, в 120 морских милях к югу, куда он добрался вполне благополучно.

Ничего в архивах не указывало на то, что во время катастрофы были найдены какие-то обломки. Но тогда никто и не надеялся здесь что-либо найти. Какой-нибудь предмет мог оказаться незамеченным. Я воспользовался поездкой в Акита, чтобы поискать более удобное место для того, чтобы остановиться, по сравнению с Уго-Ивайя, хотя мне понравилось изолированное положение горной долины и дружелюбные коровы. Наконец я нашел кое-что в маленькой деревушке под названием Коноура, не слишком далеко к югу и близко к станции. Я мог оставаться там неделю. Деревня была расположена на мысу, выступающем от береговой линии.

 

Коноура

В Коноура автобус между станцией и отелем ходит дважды в день, утром и вечером. В 500 метрах к северу от станции находилась маленькая рыбачья деревушка, защищенная от моря пристанью, которая сама был прикрыта толстыми цементными блоками. Между пристанью и блоками находилось нечто вроде щели 6 или 7 метров шириной, заполненной обломками всех видов, которые были принесены волнами и ветром и оставались здесь заблокированными. Прогуливаясь по пристани я осматривался скорее механически, не ожидая найти что-нибудь ценное. Но я ошибался. Я нашел первый фрагмент в 3:30, второй двумя минутами позже в метре от первого, и третий в 50 метрах от них. Я оставил деревню и продолжил свой путь на юг, в Кисаката.

 

Кисаката

Кисаката – маленькая рыбацкая деревня, окруженная пристанями. Они защищены стеной поставленных друг на друге цементных блоков, которые оставляют широкие и глубокие траншеи между морем и пристанями. Волны проходят между блоками и над ними, во время штормов, которые приносят обломки. На вершине кучи плавающего мусора я нашел несколько кусков с сотовой структурой того же самого типа, которые я находил в других местах и которые были идентифицированы в 1983 году как принадлежащие KAL 007 экспертами Japan Air Lines, JDA и КАL. Они изучали обломки, найденные JMSA, полицией Хоккайдо и переданные Советами.

Поначалу я собирался предположить, что обломок находился наверху, потому что он прибыл последним. Но потом я понял, что его положение в куче не имеет ничего общего с хронологией, а зависит от законов физики. Каждый раз, когда приходит волна, она затопляет кучи обломков и, следуя закону Архимеда, они перераспределяется в соответствии с их плотностью. Фрагменты с ячеистой структурой, поскольку они самые легкие, всегда оказываются на самом верху кучи. Я также понял, что то же самое явление было справедливо и для объектов, засыпанных песком, который стремится действовать как жидкость. Тяжелые объекты, такие как металлические и резиновые шины, имеют тенденцию быть похороненными все глубже и глубже в песке, в то время как легкие объекты, такие как ячеистые куски, поднимаются на поверхность.

Подходя к краю пристани у входа в порт я увидел большой кусок алюминиевой панели площадью от шести до девяти квадратных футов. Она была того же бледно-синего цвета, как и фюзеляж самолетов KAL. На этот раз это был не фрагмент с ячеистой структурой, а многослойная панель, состоящая из двух кусков алюминия, между которыми находился лист черного пластика. Я в первый раз обнаружил обломок из внешней части Боинга 747. Оказалось, что эта панель – часть аэродинамического покрытия нижней части фюзеляжа, которая выкрашена такой же бледно-синей краской. Этот многослойный «сэндвич» был примерно два миллиметра толщиной и алюминиевые пластины были толщиной восемь тысячных дюйма, то есть очень тонкие. Но сам сэндвич был прочным. Отколов маленький кусок, я увидел, что он плавает в воде. Его плотность была немного ниже чем плотность воды, и он плавал. Интересно, что в статье, напечатанной позднее в «Известиях», упоминалось, что Советы нашли такие же обломки на Сахалине и идентифицировали, как принадлежащие KAL 007.

Следуя вдоль этой части берега, которая была полторы мили длиной и заканчивалась обрывом, я нашел всего девять фрагментов с ячеистой структурой, самое большое число в одном месте. Пляж находился в начале мыса, вдающегося в море. Высокая плотность обломков вдоль этого берега подразумевала, что точка в которой они начали совместный дрейф, находилась не слишком далеко. Тем не менее, как только я покинул Кисаката и пошел далее к югу, плотность обломков резко упала, с пяти фрагментов на милю к северу от деревни до 0,5 на милю далее к югу. Я чувствовал, что нахожусь совсем недалеко от места гибели лайнера, и далее нельзя будет обнаружить никаких обломков.

 

Фукура

К тому времени я подошел ближе к Ниигата. Я решил исследовать Фукура, другую маленькую рыбацкую деревню, находящуюся в стороне. Фукура была последней железнодорожной станцией на берегу, заем дорога поворачивала вглубь острова и я не смог бы пройти по берегу до следующей станции, как я делал до сих пор. Через окно поезда я наблюдал за береговой линией, пытаясь определить трудно ли здесь идти пешком. К северу от Фукура берег обрывался в море грядой отвесных скал. Тем не менее, к югу находился длинный, широкий пляж из белого песка, примерно в восемь миль длиной и несколько сот футов шириной.

Прибыв на пляж я заметил полосы мусора, отделенные друг от друга. Первая находилась довольно близко к краю воды и в нем не было ничего интересного. Вторая была примерно в центре пляжа и содержала большое количество топляка. Последняя находилась высоко и была сильно разбросана. Большую часть этих обломков оставили штормы и высокие приливы. Я решил начать с нее и исследовать среднюю часть на пути домой.

Мои инстинкты оказались правильными. Я нашел два куска с ячеистой структурой. К вечеру я дошел до конца пляжа, не найдя больше ничего. Было невыносимо жарко. Я решил немного отдохнуть и прыгнул в холодную воду. Насколько я мог видеть в обоих направлениях, на пляже никого не было. Я позволил себе немного отдохнуть, лежа на воде, сознавая однако, что до конца моих поисков еще очень далеко.

 

Незу-га-Секи

Я выбрал Незу-Га-Секи в качестве следующего района поисков, потому что это селение находится достаточно далеко от Кисаката (в 47 милях) и имеет длинный пляж и выходящие на поверхность воды скалы, которые задержат любые плавающие обломки. Деревня находилась в 62 милях от Ниигаты. Я нашел кусок с ячеистой структурой с какими-то корейскими надписями, и следами коррозии на алюминиевой панели. Затем я нашел какой-то странный значок, который выглядел так, как будто был прикреплен когда-то к атташе-кейсу какого-то бизнесмена. Этот кусок белого пластика имел форму щита, напоминающего средневековый герб. Это было окрашенное в голубой цвет стилизованное изображение, которое могло быть профессиональной камерой для съемки кинофильмов, в нижнем полукруге была надпись по-корейски.

Недалеко от почтового офиса кто-то показал мне корейский ресторан. Здесь я нашел пожилую кореянку, которая перевела надпись на значке на японский. Эта надпись гласила: «Второй кинофестиваль» (DFAI NI KAI “SCREEN” NAI KAI” или что-то в этом роде. Позднее мне говорили, что эта надпись могла иметь отношение ко Второму Сеульскому кинофестивалю 1983 года. Возможно один из его участников решил лететь на рейсе KAL 007.

 

Мураками

Моя следующая остановка была в Мураками, деревне, расположенной совсем близко от Ниигаты. Здесь я нашел один обломок. Он был серого цвета, похожий на те, которые я обнаружил в Окушири. Был ли он последним? Моей следующей зоной поисков была сама Ниигата.

Перед отъездом в Ниигату я составил таблицу, в которой количество найденных мною обломков было сопоставлено с расстоянием до Ниигата:

Положение	Расстояние от Ниигаты	Число обломков (в морских милях)
Шимогама	160	7
Коноура	130	3
Кисаката (север)	120	9
Кисаката (юг)	110	1
Фукура	75	2
Незу-га-Секи	35	3
Мураками	25	1

Принимая во внимание выборочную и произвольную природу моего поискового метода и вероятность того, что я не обнаружил всех обломков, которые доплыли до берегов Японии, таблица показывает, что я был довольно близко к месту падения самолета, которое не должно было находится далеко от Ниигаты.

 

Ниигата

Я планировал сесть на утренний поезд в Мураками, который доставил бы меня в Ниигату в восемь тридцать утра. Дождь лил как из ведра. Я сел на автобус и доехал до ближайшей к берегу остановки. Я отправился в первое же открытое кафе, которое смог найти. Когда дождь наконец начал немного утихать, я вышел. Не успел я пройти несколько метров, как услышал, что меня кто-то зовет. Владелец кафе держал в руках зонтик. «Вот, один посетитель забыл его когда-то. Вы могли бы его взять».

Дождь все еще шел, но зонтик помог и было совсем не холодно. Пляж был длинным и прямым, и простирался далеко к югу. Он соединял в себе три наиболее благоприятные характеристики для поиска обломков: небольшой уклон, песчаный пляж, цементные блоки и маленькие дюны, покрытые легкой растительностью. Если бы сюда приплыли какие-нибудь обломки, я был уверен, что смог бы найти их.

Несмотря на дождь, видимость была хорошей и прогулка была бы легкой, если бы я не обращал внимания на ботинки, в которые натекла вода. Я внимательно посмотрел везде, где, как учил меня опыт, можно было найти обломки. У меня было две ложные тревоги: первый раз, когда обломок оказался всего лишь плоским камнем и второй, после того как я совершил несколько рискованных маневров, чтобы достать объект, который оказался просто куском пластика. К концу дня я прочесал весь пляж вдоль и поперек и был уверен, что здесь нет никаких обломков. После всех моих усилий я наконец обнаружил точку, за которой больше нельзя было обнаружить ни одного обломка от авиалайнера. Это делало Мураками, находящуюся всего в 25 милях к северу от Ниигата, самой южной точкой, где были найдены обломки. Это хорошо согласовывалось с таблицей, которую я нарисовал прошлой ночью (см. выше).

 

Место падения вблизи Ниигаты

Я обнаружил район падения самолета, но теперь мне нужно было подтвердить, что я прав. У меня не было времени, да и необходимости проверять все пляжи к югу от Ниигаты. Ниигата расположена внутри огромного залива, одна сторона которого обращена на север и другая на запад. Прямо напротив Ниигаты находится остров Садо Джима, хорошо известный в феодальные времена своими золотыми шахтами. Это было также место, куда шогун ссылал своих врагов. Один аспект Садо Джима был особенно важен для моего расследования. Остров расположен на одной линии с Цусима Шио и имеет большой залив, открытый на юго-запад как огромная сеть, протянутая через течение. Если бы какие-нибудь обломки корейского лайнера попали в течение к югу от Ниигаты, некоторые из них неизбежно приплыли бы к берегам Садо Джима. Тщательный поиск на Садо Джима дал бы мне окончательный ответ, утвердительный или отрицательный. Сообщение в футляре для фотопленки, который я нашел с мистером Кашима из деревни Сай, приплыло с Садо Джима.

 

Садо Джима

Быстроходный катер на подводных крыльях совершает поездку от Ниигата до Садо Джима примерно за час. Из местного порта автобус ходит до деревни Мано, находящуюся на берегу залива, где я должен был продолжить мои поиски. Я нашел комнату недалеко от деревни Хамочи. Послание, которое я обнаружил в коробке из-под пленки, было составлено местными школьниками. Директор школы, мистер Ногучи, радушно меня встретил и подтвердил, что все послания, написанные в ходе его программы, были найдены к северу. Ни одно послание не было унесено к югу от того места где их выпустили - в проливе между островом Садо Джима и Ниигатой. Его слова подтвердили направление течения и показали, что обломки рейса 007, найденные в проливе Цугару, приплыли из Японского моря, из точки, находящейся, возможно, рядом с Ниигатой.

Берега острова Садо Джима очень похожи на те, которые я уже исследовал, с белым песком, случайными скалами, и цементными блоками, чтобы воспрепятствовать эрозии, образующими отличную ловушку для любых обломков. Было очень жарко, почти 38 градусов Цельсия. Я все еще ничего не обнаружил, когда солнце начало заволакиваться облаками над горизонтом. Я вернулся в отель.

На следующий день, 23 августа 1990 г. я продолжил свои поиски на берегах залива Мано, на крайнем западе Садо Джима. Приближался шторм и воздух стал гнетущим. До некоторых частей пляжа можно было добраться очень легко. Другие требовали проворства скалолаза. Огромный залив Мано полностью открыт ветрам и доминирующему течению и неизбежно задержал бы любые обломки, которые проплывали бы мимо. Если бы KAL 007 разбился к югу от Ниигаты, фрагменты обломков приплыли бы сюда и оказались бы на берегах залива.

Из-за приближающегося шторма уровень моря был выше, чем обычно, и на берег обрушивались волны высотой в человеческий рост. Посмотрев немного на волны, я пришел к интересному заключению. Кое-где берега оканчивались высокими скальными стенками, которые отвесно обрывались в море. Тем не менее, самые большие волны могли достигнуть их вершины и смыть куски топляка и всякого мусора, которые лежали здесь какое-то время и потом вытянуть их в открытое море вместе с отливом. Оказавшись снова в море, этот материал продолжал дрейфовать, подталкиваемый ветром и течением и часто снова прибивался к берегу в другом месте. С другой стороны, там где берег был широкий и пологий, любые обломки перемещались все дальше и дальше вглубь острова. Это подтвердило мои прежние наблюдения, что из-за своей конфигурации определенные пляжи задерживали любые обломки, которые на них попадали, гораздо на более длительный срок, чем другие. Именно на этих берегах я всегда находил обломки KAL 007.

24 августа 1990 года, мой третий день на Садо Джима. Я уже исследовал почти весь залив Мано и ничего не нашел. Я был сейчас почти уверен, что KAL 007 не разбивался к югу от Ниигаты. Тем не менее, для того, чтобы быть полностью уверенным, я решил исследовать залив Сабома, который обращен на юго-восток, неподалеку от входа в залив Мано. Если на Сабома не окажется никаких обломков, я могу быть уверен, что Мураками была самой южной точкой, куда могли попасть дрейфующие обломки авиалайнера.

Сабома очень напоминал залив Мано, с такими же ветрами и волнами. Я быстро обнаружил места, где у меня были наилучшие шансы найти что-нибудь. Я посмотрел внимательно вокруг, особенно среди цементных блоков у пристаней. Когда спустилась ночь, я был изнеможен, но доволен. На Садо Джима не оказалось никаких обломков. Мураками была определенно самой южной точкой куда были принесены обломки KAL 007. Это означало, что KAL 007 разбился примерно в двадцати пяти милях от Ниигаты.

Я вернулся в отель. Я обследовал берега Хонсю с 5 августа. Я устал и мечтал о горячей ванне, холодном пиве и спокойном сне. Несмотря на то, что я должен был изменить свои планы в тот день, когда я приехал в Акита, и отправился на юг, хотя собирался обследовать север, я достиг всех намеченных целей:

1. Я нашел обломки которые могли принадлежать только KAL 007.
2. Я нашел самую южную точку до которой могли доплыть обломки KAL 007.
3. Я установил, что точка падения авиалайнера находилась между Ниигатой и Мураками.

В качестве дополнительного приза я нашел устройство, принадлежащее военно-морскому флоту США, на котором был обозначен его серийный номер. Это устройство, которое я послал Джону Кеппелу в тот же день когда я его нашел, оказалось дымовой шашкой, которую можно было сбрасывать с самолета. Эти шашки часто использовались японскими морскими самолетами US-1, чтобы отметить положение обломков судов и подтвердить положение и скорость ветра на поверхности океана, где нужно было садиться, чтобы подобрать выживших. То, что шашка оказалась на берегу, означало что ее использовали для какой-то спасательной операции где-то в Японском море. Учитывая форму береговой линии Японии и ширину Японского моря спасательные операции в основном выполняются судами или вертолетами, которые не используют этот тип дымовой шашки. Гидропланы US-1, как правило, используются только в Тихом океане.

Дымовая шашка, которую я нашел, используется также самолетами морской авиации США. В ту ночь, когда погиб KAL 007, самолет американского военно-морского флота FB 650 находился в воздухе над этим районом и в 04:27 был над контрольной точкой KADPO, неподалеку от Ниигаты, где он отменил свой полетное задание, чтобы продолжать патрулирование над водой недалеко от того места, где разбился KAL 007. FB 650 прибыл сюда вскоре после того, как реактивный лайнер потерпел катастрофу. Он мог сбросить дымовую шашку, которую я обнаружил через семь лет на берегу.

KADPO и место падения KAL 007 представляют интерес и по другой причине: 13 сентября 1983 года, менее чем через две недели после гибели 007, группа японских истребителей осуществила перехват четырех советских самолетов, включая двух самолетов-разведчиков. Почему советские самолеты летали в этом районе? Советский военно-морской флот только что завершил серию морских маневров не так далеко от этого места. Была ли у них информация о том, где на самом деле разбился KAL 007?

Прежде чем возвращаться в Токио, я решил вернуться в залив Цугару и посетить бухту Учиура и деревню Куроива, неподалеку от Хакодате, где в сентябре 1983 года были найдены обломки KAL 007. Здесь я нашел еще два обломка самолета. Первый был куском с ячеистой структурой, на которой сохранилась прекрасно различимая маркировка на корейском, вместе с серийным номером:

[]:70001444[]: [] -89[]92C112 125 1-2

Хотя являясь и недостаточно веским доказательством того, что этот обломок мог принадлежать Боингу 747, выполнявшему рейс 007, корейская маркировка показывала, что обломки были корейского происхождения, а не принадлежали самолетам-мишеням JASDF. Это мог быть кусок панели из кухни самолета и предположить это позволял второй обломок, который я нашел неподалеку. Это был фрагмент с ячеистой структурой, выкрашенный в бежевый цвет, который часто используется для окраски кухонь на самолетах. Фрагмент был искорежен как будто взрывом. Это был наиболее сильно поврежденный фрагмент из всех, которые мне пришлось видеть. Он нес на себе черные отметины от трех объектов, которые, должно быть, ударили в панель с большой силой.

Ворой этап моих прогулок по японским берегам дал мне дополнительные доказательства того, что KAL 007 не разбивался возле Сахалина. Вместе с радиопереговорами, которые я проанализировал, я чувствовал, что найденные свидетельства позволяют сделать этот вывод.

Место падения KAL 007 поблизости от Ниигаты объясняет, почему у Монерона не было найдено никаких обломков самолета. KAL 007 не разбивался у Монерона. Им понадобилось десять дней чтобы дрейфовать в северном направлении. Наконец, это объясняет, почему обломки были найдены на юге: именно здесь и разбился KAL 07.

Единственно о чем можно спорить - это скорость, с которой обломки дрейфовали от Ниигаты в район между островом Монерон, Вакканаем и Сахалином. Они проплыли 365 морских миль за десять дней, двигаясь со средней скоростью 1,5 узла. Это быстро, но достаточно правдоподобно, поскольку в Японском море наблюдались течения со скоростью до 2 узлов. Более того, шторм в Японском море, разразившийся через несколько дней после катастрофы продолжался несколько дней и внес существенный вклад в скорость, с которой плывущие обломки должны были дрейфовать в северном направлении.