* * *
Группа советских
парашютистов на московском аэродроме перед отлетом в Румынию.
Крайняя справа — Люба Берлин.
Я принимала участие в поездке нашей
авиационной делегации о Румынию. Там мы участвовали в авиационном
празднике в Бухаресте в октябре 1935 года. Все мы впервые увидели
заграницу. Исключение составляли только Минов и Чулков, которые были за
границей раньше. Мы сразу попали, как на маскарад. Когда мы вышли из
машин, нас окружили офицеры, бойскауты, солдаты. Сам Бухарест
значительно отличается от других европейских столиц — [71] в нем очень
узкие улицы. Разряженная, праздная толпа заполняет эти улицы с утра до
ночи.
К нам отнеслись с большим любопытством. По всему чувствовалось, что
нашему прилету предшествовало много разговоров. Из девушек были:
Куталова, Иванова, Бабушкина, Малиновская и я. Из мужчин: Балашов,
Логинов, Стороженко и Степанов.
На самом празднике нам, девушкам, прыгать не пришлось. В тот день был
сильный ветер, и руководитель делегации т. Горшенин запретил девушкам
прыгать, пустив только четверых мужчин.
После праздника пошли разговоры о том, что девушек привезли просто так,
а они и прыгать-то не умеют. Мы были очень огорчены. Каждый раз, когда
не удается прыгнуть, — неприятно, а тем более здесь!
Прыгнули мы в день отлета — 31 октября. [72] Мы потихоньку надели
парашюты, сели в машину. Наш прыжок был для всех сюрпризом.
Встреча на аэродроме в
Бухаресте.
В центре: тов. М. С. Островский, полпред СССР в Румынии.
Справа от него — Люба Берлин и Тамара Иванова, слева — Муза Малиновская.
Когда мы летели в Румынию, то
рассчитывали, что сделаем групповой прыжок с затяжкой в 10 секунд в
составе двух девушек — Ивановой и меня — и четырех мужчин. В Одессе
провели тренировку. Мы с Тамарой сделали затяжку на 10 секунд по
секундомеру. Правда, с 10-секундной затяжкой по секундомеру неудобно
прыгать, мало времени, к тому же мы с ней привыкли к 20 секундам. 20
секунд — это 1 000 метров. В Бухаресте пришлось сделать только групповой
нормальный прыжок. Он тоже произвел громадное впечатление, потому что
там этого никогда еще не видели.
Особенно были поражены министры. Они говорили:
— Мы понимаем, когда прыгают на празднике. А тут просто, так — хорошая
погода, взяли и прыгнули. Непонятно! [75]
Я лично была довольна этой поездкой.
Надоели только в Бухаресте официальные приемы. Стоят люди в течение 2—3
часов (сидеть не принято), произнесут речи, потом выпьют шампанское и
разъезжаются по домам. Зачем?
Торжественней всего было на приеме в королевском аэроклубе. Почти всей
нашей делегации поднесли почетные значки румынского аэроклуба. Это
считается большой наградой. Мы, в свою очередь, подарили князю Бибеску
наш парашютный значок.
Прием для участников слета устроил и наш полпред. Потом все газеты
писали, что здесь было гораздо веселее. Все чувствовали себя значительно
непринужденней. Ребята наши пели. Все мы танцовали.
Во время праздника, когда мы были на аэродроме, нас окружила толпа и
пришлось открыть целую канцелярию. [76]
Со всех сторон нам подсовывали бумажки, разные книжки, с просьбой
написать на память хотя бы одну букву. Мы расписывались. В ресторане,
когда не было под рукой бумаги, посетители брали меню и просили нас
ставить свою подпись на обороте.
Хорошо мы себя чувствовали только в нашем полпредстве. Туда мы заезжали
ежедневно.
Мы легко вздохнули, когда самолеты перелетели нашу советскую границу:
наконец-то мы у себя дома, на своей прекрасной родине! [77]
