Часть 11. Быт на войне
А.С. Вот такой вопрос, как вас
кормили? В училище, в ЗАПе, на фронте?
И.К. Кормили хорошо. В училище
чуть похуже, в ЗАПе хорошо, на фронте – очень хорошо. Полная лётная
норма.
А.С. Вопрос «бытовой», сколько
водки или спирту мог выпить самый «тренированный» летчик?
И.К. Чистый спирт не давали,
давали или разведенный 40%, или водку. 100 грамм за боевой вылет.
Четыре вылета сделал – вечером дают тебе 400 грамм. Хоть залейся.
Выпить лётчик мог много. Были и такие, кто много выпивал. Только
такие долго не жили. Вечером выпил – утром ты «не гожий», а надо
лететь. Полетел – сбили. Не мог человек в своем состоянии взять от
своего самолёта всё, что тот мог дать.
Потом командир полка своей волей «полную» выдачу прекратил. Сколько
бы ты вылетов не сделал, вечером не больше 150 грамм.
А.С. На праздники и на
переформировании пили больше или меньше?
И.К. На праздники тоже «не очень»,
особенно если ты в дежурном звене. Те же 150 грамм.
В тылу, конечно, пили побольше, но тут тоже всё зависело от
человека. В нашем полку летчики, в большинстве своём, пили умеренно.
Я же говорю, те, кто к «этому делу» пристрастился и начинал пить
помногу и часто (пьяницы, одним словом), долго не жили. Сбивали их.
Мой «предел» был 150 грамм. Я пить не любил.
А.С. «Ликёр-шасси» пили? Ну,
спирто-глицериновую смесь?
И.К. Ты что?! Пить лётчику эту
гадость – унизительно! Эту дрянь пил исключительно техсостав.
А.С. Были ли на фронте занятия по
физической подготовке?
И.К. Не было. Других дел было «по
горло».
А.С. Курили на фронте много?
И.К. Большинство курило, я – нет.
А.С. Такой вопрос, может не совсем
тактичный, но, могли ли пилоты договориться и сбить в воздухе
"плохого" командира?
И.К. Конечно, могли.
А.С. И такие случаи были?
И.К. В нашем полку точно не было.
В других?.. Был слушок… Достоверный… Очень…
Бывают такие командиры-мудаки, которые летчиков не ценят, хотя вроде
и сами лётчики… Есть любители «на чужом горбу в рай въехать». На мой
взгляд, лучше такого командира-мудака в «клещи» зажать и самим
завалить. Раньше, чем он тебя, ради своего «шкурного» интереса, на
смерть пошлёт.
А.С. Летали ли вы на разведку?
И.К. Летал и не раз.
А.С. Фотоаппарат вам в «Як»
ставили?
И.К. Ставили. В отсек за кабиной.
Я не только с этим фотоаппаратом на разведку летал, я и фотоконтроль
им осуществлял. «Илы» отработают, я ещё немножко над целью оставался
и фотографировал. Неприятное дело. Курс ровный – «мечта зенитчика».
Вот эти зенитчики по тебе и лупят, мечту воплощают.
А.С. До какой высоты видны следы
гусениц танка и до какой высоты виден сам танк?
И.К. Танк – до тысяч 2,5-3-х. В
зависимости от того, какой танк, средний или тяжёлый. Его следы –
где-то до 1,5 тысяч.
А.С. Опять-таки, может не совсем
тактичный вопрос – национальные трения, среди летчиков полка,
какие-нибудь были?
И.К. Никаких! Вообще на
национальность никакого внимания не обращали. Русский ты или узбек,
украинец или еврей, грузин или осетин, не имело никакого значения,
все как братья. Я же сам украинец! Не уверен точно, но не сильно
ошибусь, если скажу, что на 36-ть лётчиков полка у нас было где-то
13-ть национальностей.
Летчики ведь нормальные люди, не лучше и не хуже других, и на земле
у каждого свои симпатии и антипатии, но это всё на земле оставалось.
В воздухе, в бою летчики верили друг другу, больше, чем самим себе.
(Только замполит, сволочь, из этого правила выбивался.)
А.С. Как «половой вопрос» решали
на фронте?
И.К. Да, кто как мог. В основном,
с помощью дружелюбно настроенного к нам гражданского населения.
Правило было одно – никакого насилия. Договаривайся, как можешь. Нам
летчикам было чуть полегче, чем остальным – официантки, оружейницы,
девчата из службы ВНОС. Договаривались.
Начальству было еще легче, можно было «солдатку» завести, ППЖ
(аббревиатура, принятая на фронте – походно-полевая жена. - А.С.).
Было и такое, чего там…
«Половой вопрос», он вставал когда боёв нет, а когда бои идут, то
есть только одно желание – выспаться.
А.С. Сажали ли летчиков на
гаупвахту?
И.К. У нас в полку, нет.
А.С. Как наша пехота (артиллерия,
танкисты и т.д.) к летчикам относилась? Любили или считали, что
плохо воюете, и вас даром шоколадом кормят?
И.К. Хорошо относились. Нас
любили. Мы их «с душой» прикрывали.
Когда меня сбили, меня танкисты с переднего края вывезли. Ко мне
проявили неподдельное уважение: «Мы, здесь внизу, знаем, что если
что, вы нас обязательно прикроете!» Это ведь 1943 год был, мы уже
господствовали.
А.С. Как у вас сложились отношения
с полковыми политорганами?
И.К. Всяко бывало. С низовым
звеном – комсоргами и прочими – нормально. А вот с замполитом…
Замполит наш был дрянной мужичок. Хотя он был «летающим».
Полетел я как-то с замполитом. Дело было над Сандомирским
плацдармом. Я ведущий, он – ведомый, хотя я лейтенант, а он майор:
«Давай Иван, ты – главный. Ты же с опытом». Дали нам задание парой
на «свободную охоту». К немцам слетали нормально, отбомбились. На
обратном пути нам попалось четыре «мессера». Я в бой, а он – в
стороночку!.. («Я место для атаки выбирал…» – это он потом заявлял.)
Я «покрутился» с этой четверкой на виражах минут пять, а потом
увидел «дырку» и на кабрировании «на солнце» и ушёл. Потеряли меня
«мессера».
А.С. На каком истребители вы были?
На какой высоте вы вели этот бой? И еще вопрос, почему, на Ваш
взгляд, немецкие летчики не перевели бой на вертикаль? Вы же сами
говорите, что у «мессера» на вертикали преимущество.
И.К. Я – на Як-1. Высота была
2500-3000 метров.
Почему не перевели бой на вертикаль? Мне думается, что это были
неопытные лётчики (хотя «на виражах» они пилотировали неплохо). У
меня впечатление такое сложилось, потому, что бой они вели как-то
неорганизованно и сумбурно. Чувствовалось, что ведущий четверки,
своими летчиками совершенно не управляет. А половина успеха (или
неуспеха) в бою, это заслуга ведущего группы.
А.С. И вы не побоялись парой на
четверку?
И.К. Я не побоялся. Хоть и знал,
что наш замполит «не храброго десятка». Ну, не думал я, что он так
откровенно струсит!
А.С. А когда в одиночку остались,
то же не испугались?
И.К. Не до этого было. Я ведь чего
с ними «закрутился»? Я думал, что хоть одного, но сумею сбить. И был
близок к этому, самой малости не хватало. Вроде «пристроюсь», еще
немного довернуть и попаду, но смотришь, а у тебя на хвосте тоже
«висит». Только сбросишь его, ещё один пристраивается… Всё-таки
«четыре на одного» это многовато. Покрутился я минут пять, потом
решил: «Да ну вас на хрен! Живите!..» – и смылся.
Это был сложный бой, но бывало и потяжелее. До сих пор жалею, что в
этом бою, я был не со своим постоянным ведомым. С ним, мы бы
устроили немцам «показательный бой пары истребителей», «фрицы» бы у
нас кровью умылись…
Да, не струсь бы замполит, а просто отбивай немцев от моего хвоста,
и то, думаю, хоть одного, но мы бы сбили. Но, не получилось…
А.С. Что там дальше с замполитом
было?
И.К. Я прилетел, доложил комполка
как дело было, а потом замполиту прямо и заявил: «Я с вами больше не
полечу! Вы нам не нужны!» Вот это «вы нам не нужны» он мне долго
припоминал.
А.С. «Особист» у вас в полку был?
Его боялись?
И.К. «Особист», конечно, был.
Пожилой такой дядька. Тихий, спокойный, такой «простой». Совершенно
его не боялись. Он к летчикам очень хорошо относился. Он нашу работу
понимал. И мы тоже его работу понимали. Ну, а когда люди друг друга
понимают, жить легче.
Помню, у меня уже «вылетов» 30-ть было. Он меня отзывает в сторонку:
«Иван Иваныч, ты же уже опытный, у командования полка на хорошем
счету… Ты там посмотри повнимательнее, кто в бою уклоняется, кто
«еще чего»… Если такое заметишь, шепни мне потихоньку …» «Конечно –
говорю – как только, так сразу…» Смотрим друг на дружку и смеёмся…
Потому, что и я прекрасно понимаю, что мужику надо отчитаться «по
мероприятию», и он прекрасно понимает, что я «стучать» не буду.
Разошлись глубоко довольные друг другом. Всем всё понятно.
Кстати, наш «особист» и не дал замполиту на меня «дело раздуть».
Вначале замполит на меня комполка постоянно жаловался, но тот ему
сказал, что Кожемяко, он из детдома, поэтому и неуправляемый,
говорит, что хочет. Перевоспитывать же меня, нет у комполка ни
времени, ни особого желания. Тогда замполит уже совсем «разошелся»,
и пошел к «особисту», что мол, уже пора бы и нашим «компетентным»
органам поинтересоваться, откуда у лейтенанта Кожемяко появились
сомнения в необходимости партийного руководства в Вооруженных силах?
Как я уже сказал, наш «особист» был мужик «простой», и, видимо
поэтому, он особо над «поставленной задачей» не раздумывал: «Пошёл
на х…!». (Мне это потом рассказали.) На этом всё его «расследование»
и закончилось. Ну, а с «особистом» связываться замполит не рискнул,
себе дороже выйдет. В общем, «побился» наш замполит в эту «стену», а
потом, когда в корпусе началась серьезная реорганизация, комполка
под благовидным предлогом от него и избавился, перевели замполита
куда-то в другую часть.
А.С. Допустим, кто-то из летчиков
написал донос «особистам», как к нему отнеслись товарищи?
И.К. Его бы презирали. С ним бы в
бой никто не полетел. Просто отказывались бы и всё. А дальше,
комполка от «стукача» бы избавился. Зачем в полку летчик, с которым
никто не летает?
А.С. Непонятно мне, вот вы
заявили, что с замполитом не полетите, а разве комполка не мог вам
приказать с ним лететь?
И.К. Ну, приказал бы, а я бы не
подчинился.
А.С. А разве «за неподчинение
приказу» комполка не мог вас отдать под трибунал?
И.К. Теоретически, мог. Но, на
практике бы, комполка не стал бы с этим связываться. Трибунал сразу
бы разбирательство начал, почему опытный боевой летчик не подчинился
приказу? И что бы они выяснили? Я бы заявил, что наш замполит слабак
и трус, лететь с таким – верная смерть и подмога немцам, а остальные
летчики это бы подтвердили (мы же друг за друга горой стояли).
Осудили бы меня или нет, еще не известно, а комполка огрёб бы «по
полной». Должность уж точно бы потерял, а оно ему надо? Легче и
проще замполита на боевые задания не ставить.
А.С. Били ли морду техникам за
плохую подготовку к вылету?
И.К. Это ещё зачем? Если я взлечу,
а самолёт забарахлит, и на земле выяснят, что в этом техник виноват
– ему трибунал. Техник это прекрасно знает и лучше лишний час не
поспит, но самолёт подготовит к вылету как надо.
А.С. Могли ли лётчик дать другому
«по башке» за плохие поступки в бою – типа, товарища бросил, струсил
и т.п.?
И.К. Это запросто. И по башке
дать, и заявить, что «я тобой, б…ть, больше не полечу!» Вот как я
замполиту. Но, вообще у нас в полку таких случаев больше не было.
