Подготовил к публикации Игорь Жидов  

 

Эти записки найдены в личном архиве отца,
написаны в 1959-60 годах, не были им опубликованы,
и не предназначались для этого.
Но не было и запрета.

В сокращенном виде эти воспоминания были
опубликованы в 1999-2001 гг. в газете
«Новый город №»
(г. Саров Нижегородской области)

 

То взлет, то посадка, то снег, то дожди...

Ладога. Апрель 1942 «Як-1» 123 ИАП

Почему-то считается, что взлететь - самое простое. Но иногда требуется приложить буквально искусство, чтобы самолет оказался в воздухе...

Дождливые тоскливые дни. Синоптики запутались в оценке различных циклонов, фронтов и давали не утешительные прогнозы...

Аэродром наспех сделан в ходе войны. Вот и попробуй взлететь с него. Колеса будут вязнуть в слабом грунте и возникнет дополнительное торможение, и хотя на истребителе устанавливаются моторы с большой мощностью, ее может не хватить, и из-за повышенного торможения самолет может не набрать достаточной скорости, чтобы оказаться в воздухе...

А взлететь нам тогда было крайне необходимо. Взлететь, во что бы то ни стало, взлететь, даже если разобьем несколько самолетов.

Обстановка сложилась крайне напряженная. Немцы стремятся прорвать оборону и овладеть Ленинградом. Уже несколько дней они предпринимают одну атаку за другой. На узком участке фронта вводят в бой новые и новые части. Все, что есть под рукой, бросают в бой. Крупные силы авиации противника наносят бомбардировочно-штурмовые удары по нашим войскам и путям сообщения. Бои характеризуются ожесточенностью. Части советских войск отбивают атаки противника, ликвидируют попытки форсировать Неву. Немецко-фашистское командование не считается с потерями. Летнее наступление вскружило головы, они готовы по трупам своих солдат двигаться вперед...

Такая обстановка сложилась, когда полку, в котором я служил в то время, была поставлена задача перелететь на Ленинградский фронт...

Аэродром исхожен летчиками во всех направлениях. Изучены все неровности, лужи воды. Выбрано место, казалось бы, наиболее пригодное для взлета.

Нигде с таким нетерпением не ожидают утра как в авиации. Погода определяет ритм жизни на аэродроме. Будет утро ясное, хорошее - ритм жизни рабочий, боевой. Очень рано начнут свою работу техники. Зашумит работой моторов различный автотранспорт, тягачи и многое другое...

Восточная сторона горизонта все более бледнела. Наконец: ”По самолетам”. Запуск моторов. Самолеты были заранее установлены на старте, поэтому взлет начинается почти с места. Взлетаю первым. Не вижу, но чувствую, что взоры людей, присутствующих на аэродроме, устремлены на меня. От первого успеха многое зависит.

От больших оборотов мотор ревет. Самолет тронулся с места и плавно побежал. Лужи воды - во все стороны каскады грязных брызг. Скорость растет, но медленно. Сзади осталось расстояние почти в два раза большее, чем это необходимо при взлете с сухого аэродрома. Бросаю взгляд на прибор указателя скорости. Увы, он показывает, что нужной скорости еще нет. До границы аэродрома уже недалеко, решаю выводить самолет на большие углы атаки - встречный воздух, ударясь о большую площадь крыла, поднимет самолет в воздух. Такой взлет рискованный и в обычных условиях, пользоваться им летчикам запрещается. Дело в том, что оказавшись в воздухе на больших углах атаки самолет очень неустойчив и одно, малейшее неправильное движение и беспорядочно упадешь на землю. Такой взлет требует от летчика исключительного внимания и точности движений... Самолет поднимает нос. И вот он в воздухе. Уже победа. Набор скорости и набор высоты. Нервное напряжение сразу спадает. Видны мелькающие внизу дороги, леса, поля. (Описанный взлет по времени происходит гораздо быстрее, чем вы читаете эти строки.)

Выполняю разворот и вижу как самолеты один за другим, разбрызгивая лужи, оставляя клубы пара, словно глиссеры на воде, отрываются от земли и устремляются вверх.

На земле осталось два самолета. Это не смогли взлететь молодые, еще малоопытные летчики...

Делаю круг над аэродромом. Сзади подходит один самолет, другой. Эскадрилья в сборе. Докладываю по радио на землю и беру курс на Ленинград.

На высоте четыре тысячи метров впервые пересекаем Неву. С высоты хорошо видно, как широкая лента, изгибаясь дугой к югу, после вытекания из Ладожского озера поворачивает почти на запад, деля Ленинград на две неравные части, и втекает в Финский залив.

Сурово нас встречает фронт. Обстреляла немецкая зенитная артиллерия, а затем и своя. Потом нам часто приходилось встречаться с таким явлением. Наши зенитчики путали самолеты Яковлева, как их называли "Як-1", с немецкими "Ме-109".

Даже при беглом взгляде видно, что пространство для ведения боевых действий на фронте небольшое. От аэродрома предстоящего базирования, на север в пяти-восьми минутах полета финские войска, с других сторон - немцы, в каких-нибудь пяти-шести минутах полета. Драться придется в тяжелых условиях…

Размеры фронтового аэродрома, из-за отсутствия обычной разметки, как бы суживаются. На летном поле не видно привычных знаков и летчик должен сам действовать, сообразуясь с обстановкой. В непосредственной близости к аэродрому лес, кустарник - там дерево-земляные укрытия для самолетов. Вокруг аэродрома вырыты щели, окопы. Из укрытий торчат стволы зенитных пушек. Личный состав располагается в землянках. Аэродром был готов к длительным боям.

Фронт встретил нас теплом и солнечной погодой. Осень. Рябина горит красными гроздями созревших ягод. Легкий ветерок приносит неприятный запах гари и дыма. И каждый звук, возникший в небе, заставляет тревожно осматриваться.

Много существует различных народных поговорок, которые определяют быстрый переход от одних переживаний, действий к другим, например, “из огня, да в полымя”. Вот так случилось и с нами: мы вступили в бой с немецко-фашистской авиацией, едва подготовив самолеты к полету, через каких-нибудь 30-40 минут после посадки.

Нельзя сказать, что все мы были новичками. Ряд летчиков имел боевой опыт, но таких было меньшинство, большинство не имело опыта боев с истребителями противника. И нам пришлось в первый же день познать и радость побед, и горечь поражений…

Прошло несколько дней. Бои за Ленинград достигли высокого напряжения. Даже ценой громадных потерь гитлеровцы не достигли поставленных целей.

Всех интересовало положение в районе боев. Скупые газетные строки не могли удовлетворить любопытных. И откуда лучше всего узнать как не от летчиков. В это время на аэродромах было много народа. Отступали наши войска, с ними уходили беженцы, были и жены летчиков, потерявшие в боях своих мужей, подойдут, спросят: “Какое положение на фронте?”, - отвечаешь заученной фразой: ”Атаки гитлеровцев отбиваются успешно”. Ответишь, а сам знаешь, что делается в районе боев и думаешь, смогут ли удержаться наземные войска. Сверху много видно, зачастую именно благодаря бдительности летчиков, командование получало ценные данные о неожиданно сложных или благоприятных ситуациях для наших войск. Много чего видно, но не видно лиц солдат и офицеров в бою. Но уверенность в исключительно высоких моральных и боевых качествах советских воинов, в их стойкость в борьбе с врагом была. Сердце начинало тревожно биться за судьбу города, но некогда было заниматься “чувствительностью”, надо было всеми силами облегчить положение наземных войск.

В эти дни нам много пришлось драться в воздухе. Задачи перед нами ставили различные и самые неожиданные. У каждого самолета, на котором летал командир эскадрильи, находился телефонист с телефоном. Часто вначале получишь сигнал о запуске моторов, а затем уже ставится задача. Рядовые летчики вообще не знали, скорее лишь догадывались по курсу, куда летит ведущий.

Обычно и без слов ясно. Не успеешь взлететь, убрать шасси, и уже бой. На сравнительно небольшой площади сосредоточенно много важных объектов: город, войска, корабли. Многочисленные истребители противника стремятся сковать нас и не допустить к своим бомбардировщикам. И несмотря на присутствие истребителей во чтобы то ни стало прорываешься к предполагаемому району бомбардировки.

Несмотря на понесенные потери в летчиках и самолетах полку удалось сохранить боеспособность. Общий счет потерянных своих и сбитых самолетов противника был в нашу пользу. В дальнейшем, приобретя опыт в боях, мы потерь в летном составе не несли. Точнее, бессмысленных потерь, как в первые дни.

Трудно привыкать к фронтовому распорядку, жизни воинской части. Распорядок на фронте суров. Рано утром уже в самолете. Вылет за вылетом. Весь день, до позднего вечера в боях. Мало времени для сна. О другом отдыхе и не мечтаешь. На сон 6-7 часов. Этого крайне мало. Мы спали и между вылетами, когда неутомимые техники быстро подготавливали самолеты к очередному вылету. Доходило до того, что летчики засыпали в воздухе. Это сейчас трудно себе представить, но это было.

Тяжелые бои все больше изматывали организм. Прилетишь на аэродром после боя, весь мокрый от пота, начиная кожаным шлемофоном и кончая верхним костюмом, ни одной ниточки нет сухой. Бывало и каблуки на армейских сапогах мокрые. И это за каких-нибудь 40 минут боя. А ведь боев в день не один.

Конечно, мы были окружены самым большим и теплым вниманием. Напряжение было настолько большим, что принимали пищу прямо в самолете, не вылезая из кабины, или около него. Блокадный продовольственный паек был скуден не только для населения города и пригородов, но и для его защитников. Но перенапряжение организма было настолько велико, что и этот паек не поедали. Привезут девушки офицерский обед из столовой, а мы его не едим. Увозить обратно нельзя, их ругать будут ”почему не покормили”. И начинаются уговоры, упрашивания. Но ничего не получается. Мы просто не могли есть. В огромном количестве принимали лишь компот и воду, обычную питьевую воду - организм нуждался.

Но как только получится вынужденный перерыв в полетах, из-за плохой погоды - организм успокоится, и летчики начинали чувствовать недостаток пищи. Но чувство голода проходило с началом воздушных боев.

… События развивались своим чередом. Многочисленная немецкая авиация имела, безусловно, численное преимущество. Хотя ее действия не проходили безнаказанно, все же она диктовала свои условия на поле боя.

Излюбленным методом противника тогда были действия по нашим аэродромам. Определив по данным воздушной разведки и своим агентурным данным скопление наших самолетов, они стремились нанести удар и уничтожить самолеты на земле.

Прилет нового полка на фронт вооруженными новыми истребителями не остался незамеченным. Буквально на второй день нас посетили.

Вот как рассказал об этом один из техников эскадрильи.

После того как мы взлетели, через 15-20 минут на высоте четыре тысячи появилась группа самолетов. Шли девятками. В начале думали, что свои. Потом поняли - это многоцелевые двуместные самолеты "Мессершмитт-110" в сопровождении одноместных, насчитали 60 самолетов.

Наши истребители, которые были на аэродроме, успели взлететь, а личный состав укрылся в щелях – кто-куда успел добежать.
И вот не долетев немного до аэродрома, самолеты противника перешли в пикирование. Одна группа за другой быстро приближается к земле. Моторы ревут, нудно заныли бомбы. Страшный леденящий звук быстро приближается. Кажется, вот именно на тебя все бомбы летят. Раздались глухие взрывы бомб, пушечно-пулеметный огонь самолетов дополнился огнем зенитной артиллерии прикрывавшей аэродром. У всех создалась страшная иллюзия смерти. Некоторые поддались панике, стали выбегать из укрытий.

Но чувствуем, что со штурмовкой у немцев что-то не получилось. Самолеты сделали лишь один заход. Стали вылезать из укрытий, хотя это и небезопасно - пули и снаряды продолжали падать.

Группа Мессершмиттов-110 встала в оборонительный круг. Наши самолеты (около 15) их атакуют со всех сторон. Одноместные истребители противника стремятся не допустить наших. Бой идет жаркий. Продолжался минут 20. Противник постепенно оттягивал свои силы, отходил в сторону фронта. Бой все дальше и дальше удалялся от аэродрома.

Наконец сделалось тихо. Свежий ветер унес дым от разрывов. Горел всевозможный хлам на краю аэродрома. Какой же урон нанес противник. Вот итог налета. Убит один человек, который не выдержал психологического воздействия звука падающих бомб, вышел из укрытия и был убит. Вот и все. Если добавить, что увеличилось на аэродроме и вокруг него количество воронок, то больше никаких результатов. Противник потерял два самолета.

… Не вернулся лишь летчик из нашей эскадрильи. Где он и что с ним? Сразу же начинаются выяснения.

Прошло некоторое время, мы уже не надеялись на возвращение нашего летчика, и вдруг над аэродромом появился Як-1. Но почему-то не шел на посадку. Это встревожило.

Что с ним, ранен, не видит аэродром? - мы с тревогой задавали друг другу. Обычно после боевого вылета летчики не задерживались в воздухе, а стремились быстрее пополнить горючее и боеприпасы, и быть готовым к бою.

Появилась пара мессершмиттов. Но летчик не выполняет никакого маневра, летит по прямой. Дистанция сокращается. Наконец "Ме" приблизился, дал длинную очередь с очень короткой дистанции. После очереди «Як» сильно задымил, накренился в сторону, вошел в пике и упал на землю. Черный густой столб дыма обозначил место гибели боевого товарища. Это была первая жертва из нашего полка в боях за Ленинград. Так погиб летчик Мазуренко.

Вечером за ужином остался нетронутым один прибор. Мы долго обсуждали, как казалась нам, ничем необъяснимую гибель. Нас угнетало, как это энергичный полный задора молодой летчик не сделал ничего, чтобы не быть побежденным, хотя бы спасти себя.

В его руках находился прекрасный «Як-1» обладавший не меньшей скоростью, чем Ме-109, имеющий преобладание во всех маневренных качествах, так необходимых для боя. Прекрасное вооружение. Мы поняли, что с ним что-то случилось. Бездействие в воздухе во время атаки противника - условие для поражение. Мы этот вывод на протяжение всей войны чувствовали. В самые критические моменты, когда противник ведет по тебе огонь и ситуация кажется безвыходной, однако действия, действия дают положительные результаты. Этот подтверждалось не однократно. Целые группы истребителей противника расстреливали полностью боеприпас, но не могли сбить одного самолета, энергично маневрирующего.

С самого начала боев мы вынуждены были вести бои в воздухе в необычных для нас условиях. Требовалось доказать, что наш самолет Як-1 лучший истребитель и с ним драться прославленным Мессершмиттам будет опасно. И это было сложно. Во-первых, истребителей Яковлева на фронте было мало, во-вторых, до нашего прилета была группа, вооруженная «Як-1», в составе 20 самолетов, и неудачно показала себя. За короткое время были потеряны почти все самолеты, и погибла большая часть летчиков.

И в таких условиях нужно было брать реванш. Надо было драться, и в боях доказать преимущество. Только бой решал успех. А немцы имели численное преимущество. Еще не сбита арийская спесь.

Тяжело было в начале. Мы несли потери. Но мы заставили себя уважать. И если не было численного преимущества, немцы уже не вступали в бой с «Як-1». Никогда не вступали в бой. Побыстрее старались уйти.

Но, повторяю, такого положения мы добились благодаря исключительно мужеству летчиков, их энергии и порядочности. Надо было пройти суровую школу боев. И мы ее проходили. Только не для всех она кончилась успешно.

Особенно удручающе на нас подействовала гибель двух летчиков в одном бою. Да и боем этот вылет нельзя по настоящему назвать. Выдался очень изменчивый день. То дождь пойдет, то перестанет. Из-за быстро мчащихся низких туч нет-нет да проглянет солнце. Сырой пронизывающий ветер.

Мы недостаточно знали район полетов. Немецкая авиация наносила удары по нашим войскам, расположенным на передовой. В составе 8 самолетов вылетели на линию фронта. Кто-то додумался впереди более скоростных Яков пустить пару И-16. Этим мы были поставлены в неудовлетворительные условия - были потеряны маневренные качества скоростных Яков. И это над полем боя.

Противник, конечно, незамедлительно воспользовался тактической неурядицей. В разрыв между облаков вышла шестерка Ме-109 и сбила наших двух. Мы бросили наших вожатых, да и зачем они были нужны. Завязали бой. Немцы попытались уйти. Одного сбили. Но все же главное - мы потеряли двух прекрасных летчиков. Наша вина, т.е. летчиков участвующих в этом вылете - не нужно было доверяться. Тактику противника нужно изучать всем.

Записи из Летной книжки:
18.09.41. Перелет Монино – Клин – 1 полет (0 38 минут)
19.9.41. Перелет Клин – Калинин – Боровичи – 2 полета (2 00)
20.09.41 Перелет Боровичи – Сароша – 1 ( 1 00)
21.09.41 Перелет Сароша- Углово - 1 полет (1 05), барражирование в р-не аэродрома – 1 полет (0 45), 1 - полет (0 50) в/ бой с Ме110 в районе аэродрома.

Ладога. Апрель 1942 «Як-1» 123 ИАП. Реконструкция цвета Массимо Тесситори  © Massimo Tessitori